Глобализация

Глобализация

Интернационализация хозяйственной деятельности развивалась на всех этапах формирования мировой экономики, составляя ее основу. Но в течение последних десятилетий под влиянием научно-технической революции и ряда других факторов интернационализация жизни приобретает повое качество, которое и назвали глобализацией. Итак, глобализация — это качественно новый уровень интернационализации всех сторон жизни современного общества: производства, обмена товарами, экономических, социально-политических и культурных отношений и т. д. При этом речь идет не только о широте охвата явлений, но и о качественных изменениях.

Понятие глобализации вошло в научный оборот в начале 80-х годов XX в. и определяло прежде всего масштабность всех происходящих в мировой цивилизации социально-экономических изменений. В 1983 г. американский ученый Р. Робертсон впервые использовал термин «глобализация* в названии одной из своих статей, а в 1992 г. он одним из первых изложил концепцию глобализации. В последние годы в России и за рубежом опубликован ряд монографий, статей и т.п. по проблемам глобализации.

Большое внимание в них уделено раскрытию предпосылок для развития глобализации: производственных (новые технологии, информативная революция), организационных (развитие новых субъектов мирового хозяйства), экономических (широкое распространение подетальной специализации, качественные сдвиги в эволюции международных финансовых рынков) и др. В исследованиях, как правило, подчеркивается, что в этом процессе достигается такой уровень интернационализации экономики, при котором можно констатировать становление глобально интегрированной экономики. В Своей работе Я буду рассматривать глобализацию с разных сторон, Целью работы является изучение явления глобализации, её сущности, факторов, направлений.

Задачи: Узнать, в каких формах проявляется глобализация? Объяснить, к чему приводит рост глобализации? Написать о том, какие страны являются экспортёрами и импортёрами капиталов.

Узнать, в чём проявляется финансовая глобализация.

Объяснить, к чему приводит глобализация.

Узнать, как относятся к глобализации жители развитых и развивающихся стран.

Основная часть.

Факторы, основные черты и направления глобализации мировой экономики В основе предпосылок и движущих сил глобализации мировой экономики лежит ряд факторов, относящихся к ведущим сферам современной жизни: Экономический фактор.

Огромная концентрация и централизация капитала, рост крупных корпораций, в том числе компаний и финансовых групп, которые в своей деятельности все больше выходят за рамки национальных границ, осваивая мировое экономическое пространство.

Политический фактор.

Государственные границы постепенно утрачивают свое значение, становятся все более прозрачными, дают все больше возможностей для свободы передвижения всех видов ресурсов.

Международный фактор.

Динамика глобализации связывается с датами крупных международных событий. Так, называют три вехи, стимулировавшие процессы глобализации. Это, прежде всего, конференция Европейских сообществ в Люксембурге в 1985г., которая приняла Европейский акт (вступил в силу в 1987г.), провозгласивший свободы в международном движении товаров, людей, услуг и капитала. Далее, это конференция Генерального соглашения о тарифах и торговле(ГАТТ) в Пунта дель Эсте в 1986г., открывшая Уругвайский раунд переговоров (главным образом о снижении тарифов и других ограничений в торговле), который продолжался восемь лет. И, наконец, это воссоединение Германии, ликвидация СЭВ и Варшавского пакта. Среди предпосылок процесса глобализации важное значение придается окончанию “холодной войны” и преодолению идеологических разногласий между Востоком и Западом, которые не только раскалывали и Европу, но и затрагивали так или иначе и другие части света.

Технический фактор.

Средства транспорта и связи создают невиданные прежде возможности для быстрого распространения идей, товаров, финансовых ресурсов.

Общественный фактор.

Ослабление роли традиций, социальных связей и обычаев способствует мобильности людей в географическом, духовном и эмоциональном смысле.

Либерализация, дерегулирование рынков товаров и капитала усилили тенденцию к интернационализации экономической деятельности [1] . Позитивные эффекты глобализации.

Экономисты характеризуют ее положительные последствия лишь как «центральную тенденцию», то есть говорят о благотворности глобализации в целом, но не всех ее аспектов.

Нельзя забывать о таких явлениях, как.

Например, кризисы сбыта, связанные с резким падением мировых цен. Нужны институциональные механизмы, купирующие возможные неприятности. Не менее важен вопрос, как с помощью глобализации ускорить решение социальных проблем, какого рода политика и какие институты необходимы для этого.

Наконец, нельзя забывать о том, что переход к такой глобализации, которая будет обеспечивать больший положительный эффект, потребует осторожности и оптимальной, а не максимальной скорости изменений в проводимой политике (вспомним о разрушительных последствиях чересчур поспешных реформ по методу шоковой терапии» в России). Предотвращение возможных проблем Иногда глобализация приводит к неблагоприятным последствиям, и этот факт заслуживает пристального внимания. Нужно создавать такие институты и выбирать такую политику, чтобы снижать вероятность возникновения проблем и при необходимости преодолевать их, а в идеале - действовать в обоих направлениях одновременно.

Попытаюсь проиллюстрировать свою мысль.

Рассмотрим опасения некоторых неправительственных организаций по поводу быстрого распространения креветочных ферм вдоль побережья Индии, Вьетнама, Таиланда и ряда стран Латинской Америки. Может показаться странным, какое отношение к правам человека имеет столь вкусный продукт, как креветки. В Индии создание ферм по их выращиванию привело к значительному увеличению экспорта, внесло свой вклад в экономический рост и снижение бедности (искоренение которой можно действительно рассматривать как обеспечение прав человека). Однако при ближайшем рассмотрении становится ясно, что речь идет о хрестоматийном примере негативных явлений, связанных с внешней торговлей и прямыми инвестициями. В чем же дело? При разведении креветок на прибрежных фермах в море попадают химикаты и остатки кормов, что наносит вред растущим на его берегах мангровым деревьям. Из-за этого рыбаки, занимавшиеся промыслом поблизости, а также многие из тех, чей доход традиционно зависел от территорий, прилегающих к фермам, остались без средств к существованию. Очевидно, в этой ситуации требовалось двоякое организационное решение: создание механизмов компенсации и поддержки тех, кто уже пострадал от креветочного бума, и, что еще более важно, введение налога на владельцев ферм за загрязнение ими окружающей среды.

Возьмем еще один пример. Он иллюстрирует институциональные изменения международного масштаба, необходимые для смягчения негативных последствий глобализации.

Вспомним, что по мере повышения степени открытости страны у людей появляется чувство экономической незащищенности, связанное с опасениями по поводу растущей нестабильности цен и ситуации на рынке труда.

Объективные свидетельства в пользу обоснованности таких опасений не совсем убедительны. Так, эмпирический анализ показал, что несмотря на прогресс глобализации текучесть рабочей силы в Великобритании и США возросла незначительно. Тем не менее, соответствующие страхи вполне отчетливы и подпитывают антиглобалистские настроения.

Обеспечить политическую поддержку глобализации можно путем предоставления дополнительной помощи тем, кто так или иначе пострадал от импортной конкуренции и теперь должен приспосабливаться к вызываемой ею нестабильности. [2] Ускорение темпов социальных сдвигов Темны решения социальных проблем, которые глобализация обеспечивает сегодня, нельзя признать удовлетворительными - как уже не считается таким «чудом», как раньше, длительный ежегодный двухпроцентный экономический рост, достигнутый в Японии в эпоху Мэйдзи, Сегодня для стран «третьего мира» показатель роста менее шести процентов в год расценивается как провал. Для обеспечения высоких темпов хозяйственного роста проводилось множество аналитических исследований и прилагались специальные усилия. Почему бы не поступить аналогичным образом в целях решения социальных проблем? Необходимо проработать способы усиления положительных социальных эффектов глобализации. Так, известно, что в условиях экономического роста происходит сокращение масштабов детского труда. А что можно сделать для ускорения его полной ликвидации? В этой связи возникает задача выбора наиболее адекватных инструментов политики и международных организаций, которые курировали бы их применение. В настоящее время существует конфликт между двумя группами организаций. В одну входят такие профсоюзные объединения, как Международная конфедерация свободных профсоюзов и Американская федерация труда – «Конгресс производственных профсоюзов». В другую - индийские профсоюзы (численность которых превышает 8 миллионов человек, то есть немногим меньше, чем в АФТ/КПП; эта цифра покажется еще более внушительной, если вспомнить, что работники сельскохозяйственного сектора Индии не объединены в профсоюзы), а также такие крупные НПО развивающихся стран, как Малайзийский союз «третьего мира» и Индийское общество единства и доверия потребителей.

Первая группа выступает за введение торговых санкций под эгидой ВТО посредством применения разрешаемой ее правилами «социальной оговорки» - когда доступ к внешним рынкам ставится в зависимость от выполнения принятых государствами-членами стандартов трудовой деятельности, направленных на сокращение использования детского труда и обеспечение иных «базовых» прав трудящихся (зафиксированных в Декларации Международной организации труда об основополагающих принципах и правах в сфере труда). Вторая группа считает, что нужно обходиться без санкций, а соответствующие вопросы отнести к компетенции МОТ. Оптимальные, а не максимальные темпы глобализации Эффективность управления процессом глобализации упирается в правильное определение его темпов.

Трудности, с которыми столкнулась Россия в результате стабилизации и реформ по рецептам «шокотерапевтов», служат напоминанием того, что поспешность - не лучший выбор. Или вопрос об отмене таможенных тарифов.

Максимальный темп решения этой задачи означал бы их немедленное упразднение.

Однако это могло бы привести к тому, что, в случае отставки текущего правительства, тарифные ограничения могли бы быть восстановлены; в этой ситуации постепенное снижение тарифов на протяжении нескольких лет гораздо более предпочтительно. Тут уместна следующая аналогия. Если вы растворите дверь пинком, она может отскочить обратно и снова захлопнуться; если же спокойно отворить ее, то она наверняка останется открытой.

Драматическим примером неэффективного управления глобализацией служит опрометчивое и поспешное снятие ограничений на движение капитала, которое безусловно форсировало начавшийся в 1997 году азиатский финансово-экономический кризис.

Аналогичным образом, если взять проблемы иммиграции, станет понятно, что быстрый и массированный приток мигрантов может спровоцировать такую внутриполитическую реакцию, когда держать дверь открытой будет весьма трудно. В подобных вопросах разумно соблюдать осторожность, даже полагая, что международная миграция является и экономически, и социально благотворным процессом.

Управление глобализацией должно осуществляться таким образом, чтобы всячески закреплять и усиливать ее основные положительные эффекты. Без компетентного руководства эту задачу не решить.

Управление глобализацией стало бы гораздо более действенным, если правительства, международные организации, корпорации и ученые (выступающие за нее и продвигающие ее вперед) объединили бы свои усилия с НПО (которые в основном критикуют ее и противостоят ей). Тогда мы могли бы достичь того, что генеральный секретарь ООН Кофи Аннан называет партнерством, всеобщим успехом. [3] Опасности нерегулируемого международного финансового капитализма Финансовый кризис, начавшийся летом 1997 года в Таиланде и затем охвативший Индонезию, Малайзию и Южную Корею, обрушил азиатское «экономическое чудо». Огромные капиталы, раньше направлявшиеся в эти страны, стали поспешно покидать их. Если в 1996 году приток средств в Таиланд, Индонезию, Малайзию, Южную Корею и Филиппины составил более 65 миллиардов долларов, то в 1997 и 1998 годах ежегодный отток превысил 20 миллиардов долларов, что привело к возникновению громадного дефицита ресурсов в размере 85 миллиардов долларов ежегодно. Это вызвало девальвацию валют, обвал акций и хаос в экономике. Мало того: волна шоков прокатилась по всему миру. В августе 1998 года рухнул российский рубль, а в январе 1999 года - бразильский реал. В Индонезии доходы на душу населения составили всего треть от уровня 1996 года, а в других пораженных кризисом азиатских странах падение достигало от четверти до половины.

Масштаб потрясений заставляет вспомнить ужасающий опыт Великой депрессии 1929 года, обернувшейся Новым курсом в США и повсеместным протекционизмом.

Говоря о недавнем кризисе, буквально за 100 дней развалившем всю мировую экономику.

Кризис, вызванный паническим бегством капиталов, случился из-за поспешной и неосторожной финансовой либерализации, в большинстве государств, проводившейся под давлением извне. При открытии свободного доступа международных краткосрочных капиталов на национальные рынки не была учтена вероятность негативных последствий подобной формы глобализации. Часто говорят, что во всем виноваты сами жертвы кризиса: их никто не отдавал на заклание, они просто совершили харакири. За столь надуманными объяснениями и оправданиями явно прослеживается желание идеологов либерализации доказать преимущества свободного движения капиталов и избежать ответственности за неприглядную роль, которую они сыграли в создании того, что уместно назвать нерегулируемым международным финансовым капитализмом.

Рассмотрим сначала ложные объяснения причин кризиса, а затем обратимся к подлинным.

Привлекательное, но неверное объяснение причин кризиса в Азии состоит в том, что там просто закончилось «экономическое чудо», наблюдавшееся в течение столь долгого времени.

Напомню, что оно стало результатом феноменально крупных и длительных производственных капиталовложений, не имеющих исторических прецедентов. По мнению ряда экономистов, если источником развития является быстрое накопление основного капитала благодаря высокому уровню инвестиций, то с уменьшением отдачи от них неизбежно замедлится и экономический рост. По мере изменения соотношения между накопленным капиталом и трудовыми ресурсами новые инвестиции приносят все меньший доход.

Человек может за день вспахать лопатой один акр земли; если дать ему еще одну лопату, но не предоставить помощника, то больше работы сделано не будет.

Экономисты знают, что пессимистического сценария можно избежать только за счет технического прогресса, увеличивающего производительность и тем самым компенсирующего снижение отдачи от инвестиций: например, работнику вместо лопаты дадут мотоплуг.

Неспециалисты вправе усомниться в справедливости этого утверждения. Ведь благодаря импорту иностранного оборудования, воплощающего в себе самые передовые достижения инженерной мысли, азиатские страны существенно продвинулись по пути научно-технического прогресса.

Убогие деревушки и велорикши, характерные для Южной Кореи времен войны на полуострове, резко контрастируют с сеульскими небоскребами (наверняка воздвигнутыми с помощью суперсовременных строительных кранов). Или обратим внимание на то, что европейские рынки наводнены автомобилями «Хендай» и телевизорами «Самсунг», произведенными на базе самых современных технологий.

Экономисты измеряют изменения в производительности путем увязки технических новаций, воплощенных в более современном оборудовании (как в примере с лопатой и мотоплугом), с инвестициями.

Фактически предполагается, что появление нового, более производительного оборудования означает увеличение инвестиций. Иначе говоря, лопата, позволяющая вскапывать в два раза больше земли, приравнивается к двум лопатам. Те, кто не занимается экономикой, не поверят, что в регионе «не наблюдаются технические продвижения». В Азии имел место и по-прежнему происходит научно-технический прогресс, что находит воплощение в использовании все более современного оборудования.

Пессимистический вывод о падении отдачи от инвестиций явно преувеличен. Даже если бы азиатское экономическое чудо опиралось на инвестиции, а не на научно-технический прогресс, оно не могло моментально зачахнуть. За исключением каких-то нетипичных случаев, по мере перенакопления капитала относительно наличных трудовых ресурсов отдача от инвестиций будет просто медленно уменьшаться.

Однако в действительности произошел крах экономических систем: хозяйственное развитие не просто замедлилось, а в течение всего нескольких месяцев было перечеркнуто все достигнутое ранее. Если нарисовать график изменения доходов на душу населения в азиатских экономиках, подвергшихся кризису, отложив на оси ординат темпы роста, а на оси абсцисс - годы, то соответствующая кривая снижается не полого, а резко обрывается вниз в область отрицательных значений, называемую в геометрии «вторым квадрантом». Напрашивается мрачная параллель с ситуацией в бывшем Советском Союзе. На протяжении двух десятилетий экономисты отмечали там постепенное замедление роста доходов на душу населения, объясняя его тем, что по мере накопления капитала сокращалась отдача от него.

Однако после взятия Горбачевым курса на перестройку (экономическую реструктуризацию) и гласность экономика пошла «вразнос». В обоих случаях резкий поворот событий к худшему почти непостижим.

Экономисты, пророчившие замедление темпов развития Восточной Азии, говорят о своей дальновидности.

Однако попытки приписать себе заслугу предсказания кризиса в ситуации, когда все были убеждены в неизбежности снижения темпов роста, неубедительны.

Остается неясным, почему несмотря на весьма успешное развитие в предыдущие годы в рассматриваемых странах случился финансовый, а затем экономический обвал. [4] Другой, также не слишком убедительный аргумент состоит в том, что для Азии характерен так называемый олигархический капитализм, из-за чего в процессе финансовой либерализации произошли сбои, вызвавшие финансовый кризис.

Однако многие специалисты по Восточной Азии отмечали, что «экономическое чудо» стало возможным благодаря тому же олигархическому капитализму.

Почему же в 1997 году он оказался столь пагубным? Да, вокруг тамошних политических лидеров существуют кланы. Но где их нет? Почему окружение президента Сухарто называют «семьей», а руководство компаний «Бектел» и «Халлибертон» - «друзьями» Дика Чейни? Почему Барбара Стрейзанд и Стивен Спилберг считаются «друзьями» президента Клинтона, а знаменитости, общающиеся с малайзийским премьер-министром Махатхиром, - членами «семьи»? В чем разница? Если речь идет о покровительстве в обмен па поддержку, то ведь и Голливуд получил колоссальные прибыли благодаря активному лоббизму в пользу открытия иностранных рынков для своей продукции.

Подобные объяснения причин финансового кризиса неубедительны, поскольку лишь запутывают ситуацию.

Страны Азии обладали прочным экономическим фундаментом. В 1991-1996 годы они имели бюджетный профицит; темпы роста и объемы инвестиций были столь же впечатляющими, как и в I 960 годы, показатели инфляции исчислялись однозначными цифрами, а дефициты в текущих расчетах (то есть - во внешней торговле) были весьма скромными по сравнению с их ВВП. В Мексике же к ноябрю 1994 года, когда грянул «кризис песо», для разрешения которого потребовалась огромная финансовая помощь со стороны США, экономическая база страны была расшатана, а потому кризис не стал сюрпризом. В отличие от Латинской Америки Восточная Азия дала уникальный пример. [5] Проблемы, связанные со свободным движением капиталов Причина хаотических перемещений капиталов связана с феноменом стадной реакции на отсутствие достоверной информации и шаткость рынков.

Экономисты предлагают забавные, но наглядные образцы стадного поведения в условиях недостаточной информации. Если вы не знаете, какой из трех ресторанов торгового центра выбрать, вы может зайти в любой из них наугад в надежде, что он будет лучшим. Но если вы вдруг заметите, что два заведения пусты, а в третьем за столом сидит прилично одетая пара, вы подумаете, что они ведают то, чего не знаете вы, а потому пойдете именно в тот ресторан.

Другие решат точно так же. Очень скоро в результате такого стадного поведения этот ресторан заполнится, даже если реально он не является самым хорошим. Это, пожалуй, наилучшее объяснение того, что произошло в Азии, где не помогла прочность фундаментальных хозяйственных показателей.

Огромные краткосрочные обязательства вполне возможно было покрыть.

Однако возникла паника по поводу их размеров. В условиях отсутствия достоверной информации панические настроения распространялись с огромной скоростью, подпитывая сами себя.

Другая проблема состояла в том, что институциональные механизмы азиатских экономик не были адаптированы к режиму свободного движения капиталов.

Например, в Южной Корее соотношение между задолженностью промышленных предприятий, включая крупные конгломераты («чеболи»), и их активами было в два раза выше, чем в развитых странах, где корпорации больше полагаются на выпуск акций. Если бы речь шла о чисто внутринациональной задолженности, то кризис, спровоцированный распространением панических настроений, мог разрешить Центральный банк, осуществив дополнительную эмиссию денег и выступив в роли кредитора.

Однако если кредиты взяты за рубежом и исчисляются в иностранной валюте, то в стране возникает кризис платежного баланса: ведь в Сеуле нельзя напечатать доллары, чтобы вернуть внешние долги. Нужно было предвидеть это и предус мотреть механизмы, позволяющие отслеживать и предотвращать чрезмерное накопление краткосрочных обязательств перед нерезидентами до введения режима полной мобильности капиталов. Тем не менее, МВФ настоятельно рекомендовал Южной Корее ввести такой режим, а ОЭСР выдвигала :- mi в качестве условия вступления в свои ряды.

Слабость банковского и финансового регулирования не усложнила ситуацию. В условиях отмены контроля за движением капиталов многие коммерческие банки брали краткосрочные ссуды за рубежом и без адекватных гарантии выдавали долгосрочные кредиты местным частным инвесторам, чаще всего - занимающимся операциями с недвижимостью. «В пяти странах краткосрочные кредиты составили практически четверть всех банковских ссуд, выданных частному сектору в 1996 году» 5 . Поэтому когда началась паника, а отток средств стал превышать их приток, банки были вынуждены отозвать свои кредиты.

Центральные банки также сократили денежное предложение, поскольку из-за оттока капитала сократились их запасы иностранной валюты. Оба фактора привели к закрытию многих предприятий, а затем и к банкротству банков.

Напротив, кризиса избежали Индия и Китай, которые в течение десяти лет до наступления кризиса в Азии также имели высокие темпы роста, но не поддались на требования снять ограничения на движение капиталов. Так почему же восточноазиатские страны пошли по пути безоглядной интеграции в мировые финансовые рынки, которая столь дорого обошлась им? [6] Контроль над движением капитала в Малайзии Азиатский кризис не только поставил под сомнение необходимость поспешной либерализации потоков капитала в странах, где еще сохраняется контроль над его движением. Возник вопрос о целесообразности временного отказа от свободы капитальных операций там, где она уже введена, и некоторых ограничений, которые позволили бы сдержать паническое бегство капиталов.

Именно так поступило руководство Малайзии, введя в сентябре 1998 года селективное валютное регулирование 11 . Международный валютный фонд не одобрил такого шага, но премьер-министр Махатхир был тверд.

Страна потеряла поддержку МВФ, зато приобрела свободу действий.

Многие наблюдатели сходятся во мнении, что рекомендации Фонда были ошибочными, поскольку в момент, когда было необходимо стимулировать экономический рост, МВФ требовал проведения дефляционной политики.

Поэтому многие азиатские экономики оказались в глубокой затяжной рецессии, а Малайзии, придерживавшейся правильного курса на стимулирование хозяйственного роста, удалось быстро оправиться от кризиса.

Экономисты спорят, действительно ли валютные ограничения сыграли решающую роль, обеспечив Малайзии возобновление роста, тогда как соседние экономики продолжали катиться вниз из-за ошибочных рецептов МВФ. С точки зрения теории можно утверждать, что да.

Импортные тарифы позволяют разграничить внутренний и внешний рынки, а также поднимать внутренние цены по сравнению с мировыми, контроль же над движением капиталов позволяет отделить внутренний финансовый рынок от мирового и в целях стимулирования хозяйственной активности снизить процентныеставки, не боясь оттока капитала за рубеж, где ставки выше. По-моему, реальность подтверждает теорию.

Сейчас МВФ несколько поубавил свой чрезмерный пыл относительно мобильности капитала, проявлявшийся до азиатского кризиса. В Фонде осознали значение благоразумия в процессе интеграции национальных финансовых рынков в мировую экономику, а также необходимость предварительного укрепления банковских структур и процедур. МВФ неформально признал мудрость такой меры, как налогообложение входящих потоков капитала в случаях, когда они становятся чрезмерно велики (инновация, введенная в Чили). Наконец, с большим трудом Фонд осознал необходимость гибкости при урегулировании кризисов, если они все же возникают, и диверсификации условий выдачи кредитов.

Короче говоря, хотя необходимо сохранять бдительность в отношении системы Уолл-стрит - министерство финансов, похоже, что времена нерегулируемого международного финансового капитализма прошли. Мне остается лишь процитировать строки из самого авторитетного журнала в области экономики и финансов - британского «Экономист»: Идея свободы торговли пользуется безоговорочной поддержкой нашего журнала. Все время своего существования он поддерживал свободу международной торговли. Мы всегда говорили, что либеральная торговая политика обеспечивает процветание и мир между государствами, а также является необходимым элементом индивидуальных свобод.

Естественно предположить, что все, что справедливо для торговли товарами, применимо и к торговле капиталом.

Поэтому контроль над движением капитала коробит нас не меньше, чем квоты на ввоз бананов. Эти вопросы во многом схожи, но не абсолютно идентичны. Как ни неприятно, экономисты-либералы должны признать, что контроль над движением капитала - конечно, ограниченный и только в определенных случаях – имеет смысл. [7]

Разные аспекты глобализации Даже в чисто экономическом плане глобализация имеет множество аспектов. Она охватывает внешнюю торговлю и прямые долгосрочные иностранные инвестиции, осуществляемые ТНК, а также краткосрочные портфельные вложения (из-за стремительности и масштабов перемещения которых во многих местах - от Бангкока до Буэнос-Айреса - наблюдался хаос). Сюда же следует отнести высокий уровень современной трансграничной миграции людей, как легальной, так и нелегальной; распространение и передачу технологий (например, по производству лекарств от СПИДа) между странами-производителями и потребителями.

Экономическая глобализация отличается от таких элементов общего процесса, как, например, возросшая доступность печатной и иной информации (появление интернет-версий газет и журналов, глобальное вещание «Би-Би-Си» и «Си-Эн-Эн»), а также активизация международного студенческого обмена. Для публичных дискуссий о глобализации характерно смешение ее разных аспектов; соответственно, об ее позитивных и негативных сторонах говорят так, как будто речь идет о едином, гомогенном феномене. В последние годы было проведено множество социологических опросов по поводу отношения людей к «глобализации». Практически во всех случаях смысл опросов искажается тем, что не уточняется, о каких именно аспектах экономической глобализации идет речь. В результате невозможно выяснить, что подразумевают респонденты: полезна ли глобализация вообще, для всех бедных или только для избранных стран? Аргументы в пользу либерализации торговли и движения капиталов во многом схожи.

Однако более важны их различия.

Скоропалительная либерализация финансовых потоков, не сопровождающаяся введением мониторинговых и регулирующих механизмов, а также банковскими реформами, приводит к становлению никак нерегулируемого, «дикого» финансового капитализма. Все страны оказываются под постоянной угрозой массового панического оттока краткосрочного капитала, который может обернуться общеэкономическим кризисом.

Свобода торговли вряд ли может привести к аналогичным последствиям. Если вы отдадите кому-то один из своих тюбиков зубной пасты, а он вам взамен - одну из своих зубных щеток, такая сделка пойдет на пользу вам обоим, а риск как-то навредить зубам будет ничтожен.

Применительно к либерализации движения капитала уместнее совсем иная метафора. Когда Тарзан разводил огонь для приготовления убитой дичи, ему было нечего бояться: маловероятно, что в результате произошел бы лесной пожар.

Однако когда он вернулся в Англию уже в качестве некогда пропавшего без вести лорда Грей-стока, неосторожные игры с огнем оказались чреваты пожаром в собственном доме.

Существование подобной асимметрии очевидно всем, кроме наиболее идеологически зашоренных экономистов. Тем не менее, подобное заблуждение присуще многим вполне просвещенным общественным деятелям типа Ральфа Надера. Они полагают, что если вы выступаете за свободу торговли, то неизбежно должны поддерживать свободу прямых инвестиций, движения капитала, иммиграции, а также свободу любви и всего остального! В результате идеи свободной торговли теряют свою привлекательность, что мешает их распространению.

Правда, лично мне эта ситуация пошла на пользу. Север и Юг: парадоксальная рокировка В дискуссиях о глобализации присутствует е ще одно широко распространенное заблуждение. Оно заключается в том, что разочарование в глобализации, для которого характерны такие вышеупомянутые явления, как уличный театр и студенческие протесты, носит всемирный характер и является отражением всеобщего недовольства. Это не так. В реальности антиглобалистские настроения преобладают в богатых странах Севера, в то время как большинство политиков и простых граждан в бедных странах Юга рассматривают глобализацию скорее как положительное явление.

Свидетельства тому были получены в результате глобального социологического обследования, проведенного для Всемирного экономического форума канадской компанией «Энвиро-никс интернэшнл», специализирующейся на опросах общественного мнения. Ею было опрошено 25 тысяч респондентов из различных городов 25 стран мира; доклад был представлен на годичном собрании ВЭФ в начале 2002 года. Можно говорить о парадоксальной инверсии позиций Севера и Юга по сравнению с 1950-1960 годами. Тогда развитые страны проводили либерализацию своей торговли, инвестиций и потоков капитала.

Международная интеграция рассматривалась как некое волшебное средство, которое обеспечит им процветание. Этот «золотой век» расширения связей, которое шло на пользу всем, продолжался до спровоцированного ОПЕК взрыва нефтяных цен, приведшего к кризису мировой экономики середины 1970-х годов.

Бедные же страны относились к международной интеграции с опасением.

Аргентинский экономист Рауль Пребиш указывал тогда на опасности, возникающие для периферии в результате ее взаимодействия с центром.

Бразильский социолог Фернандо Эприко Кардозо выдвинул тезис о «зависимости» , согласно которому развивающим странам уготовано второсортное положение в мировой экономике.

Чилийскому социологу Освальдо Сункелю принадлежит шокирующее заявление, что «международная интеграция приведет к дезинтеграции национальных экономик». Президент Ганы Кваме Нкрума, смещению которого поспособствовало ЦРУ, писал о «неоколониализме», то есть преднамеренном использовании бывшими метрополиями таких невинно выглядящих инструментов, как помощь с целью установления скрытого господства. От международной интеграции выигрывают все страны и богатые, и бедные.

Интеграция является позитивным феноменом (причем приносимые ею блага не зависят от желаний участников), а экономическая помощь и другие виды содействия развитию основаны на «благих намерениях» (которые, тем не менее, могут иногда приводить к непредусмотренным отрицательным последствиям). Многие развивающиеся страны сделали неправильный выбор, по идеологическим соображениям не воспользовавшись возможностями участия в международной торговле и привлечения иностранных инвестиций. Это особенно очевидно на фоне успешного примера государств Дальнего Востока, получивших громадные блага от международной кооперации. В результате Юг стал относиться к глобализации более позитивно.

Бывший социолог Кардозо, некогда предупреждавший о «зависимости», стал президентом Бразилии и стремится включить свою страну в процесс глобализации, а отнюдь не наоборот. Опрос, проведенный Всемирным экономическим форумом, наглядно подтвердил изменение отношения периферийных стран к этому процессу 10 . И наоборот, тезис о «пагубном влиянии» приобрел популярность среди некоторых общественных групп богатых государств, в частности - профсоюзов.

Данные ВЭФ отражают своего роду рокировку между развитыми и развивающимися странами. Ее причины представляют интерес для нашего исследования, поэтому вкратце остановимся на них.

Правда, предварительно стоит отметить, что свежие опросы указывают скорее на спад, а не рост радикального антиглобализма, характерного для 1990-х годов.

Данные ВЭФ показывают, что в Северной Америке и Европе получает распространение менее настороженное, чем раньше, отношение к глобализации (как многоаспектному и расплывчато определяемому явлению), в целом оставаясь все же менее благожелательным, чем в странах Юга, где большинство населения продолжает возлагать на глобализацию большие надежды.

Аналогичные данные были получены Центром исследований политических предпочтений Мэрилендского университета. «В целом, американцы склоняются к тому, что глобализация представляет собой скорее нечто положительное, нежели отрицательное; растет уровень осведомленности о ней, а отношение к ней улучшается.

Большинство склоняется к тому, что в этом процессе следует участвовать, а меньшинство - что его нужно притормозить». В рамках Проекта выявления глобальных предпочтений, осуществляемого в «Институте Пью» под руководством Мадлен Олбрайт, занимавшей пост государственного секретаря в администрации президента Клинтона, недавно было опрошено 38 тысяч респондентов в 44 странах. «Большинство опрошенных во всех обследованных государствах заявили, что рост торговых и деловых связей полезен для их стран и для них лично». Хотя повсеместно существует озабоченность социально-экономическими проблемами, «люди редко связывают их с ростом международных взаимосвязей». Правда, было бы опрометчиво целиком полагаться на приведенные данные, поскольку они могут отражать изменения хозяйственной конъюнктуры. В периоды благоденствия антиглобалистские настроения идут на спад, а при кризисах нарастают. Опрос ВЭФ демонстрирует, что среди бедных наций сторонников глобализации меньше всего в Индонезии, Турции и Аргентине - странах, которые в период обследования испытывали экономические трудности. Чтобы продвигать вперед глобализацию и эффективно управлять ею, необходимо понять антиглобалистские настроения и правильно реагировать на них. [8] Глобализация вчера и сегодня Хотя, как было показано выше, связанные с глобализацией риски зачастую утрируются, кое-кто преуменьшает их, заявляя: «Глобализация была всегда, в ней нет ничего особенного». Действительно, в конце XIX - начале XX веков в мировой экономике шел активный интеграционный процесс. Например, в конце XIX века активность внешней торговли, движения капиталов, миграционных потоков была не меньшей, чем сейчас. Если обратиться к вопросу о роли ТНК, то вспомним о великой Ост-Индской компании, фактически проторившей дорогу британскому завоеванию Индии, а также о голландской Ост-Индской компании, под властью которой в тот период находилась Индонезия.

Европейская экспансия сопровождалась образованием поселений на вновь открываемых или завоевываемых землях, а также быстрым ростом торговли.

Наблюдалось активное движение капитала, связанное с финансированием строительства железных дорог в Африке и добычи полезных ископаемых по всему миру.

Многие историки сходятся в том, что в период между двумя мировыми войнами произошла лишь приостановка общей тенденции к расширению мировой торговли и инвестиций, а также в том, что послевоенная либерализация товарных и инвестиционных потоков послужила предпосылкой к возобновлению трендов, сформировавшихся еще до Первой мировой войны.

Правда, в таких рассуждениях упускается из виду тот факт, что нынешняя глобализация имеет свои фундаментальные особенности, придающие ей особый, зачастую весьма радикальный характер. Во-первых, начальный этап интеграции мировой экономики имел в своей основе прежде всего технические инновации в области транспорта и связи, а не изменения в политике государств. Да, в 1846 году британский премьер-министр Роберт Пиль аннулировал Закон о торговле зерном и тем самым в одностороннем порядке ввел в Англии принципы свободной торговли, что стало первой серьезной попыткой отхода от политики меркантилизма.

Известно и то, что многие европейские государства, например, Франция, также пытались либерализовать свою экономику.

Однако историки до сих пор не пришли к единому мнению, действительно ли эти шаги были вдохновлены успехом применения фритредерских принципов в Великобритании (как полагал Пиль). Интеграция мировой экономики в конце XIX века явилась результатом не столько изменений в государственной политике, сколько революции в области железнодорожных и морских перевозок.

Технический прогресс привел к необычайному снижению стоимости транспортировки и коммуникаций.

Обозреватель «Файнэншл таймс» Мартин Вульф отмечал: «Первый трансатлантический телеграфный кабель был проложен в 1866 году. К концу века все части света оказались соединены телеграфом, что снизило время, затрачиваемое на связь между ними, с месяцев до минут». Темпы научно-технического прогресса, обеспечивающего перемещение товаров, услуг и знаний между государствами все более дешевыми и быстрыми способами, со временем не замедлились, а, по оценке многих исследователей, даже ускорились. Вульф пишет по этому поводу: «В современных ценах стоимость трехминутного телефонного разговора между Нью-Йорком и Лондоном упала с 230 долларов в 1930 году до нескольких центов сегодня. По сравнению с 1986 годом сейчас количество трансатлантических каналов для передачи речи возросло со 100 тысяч до более чем 2 миллионов, а узлов всемирной сети интернет - с 5 тысяч до более чем 30 миллионов ». Тем не менее, в наше время наиболее значимые сдвиги относятся к масштабам государственного вмешательства в экономику: во всем мире снижаются барьеры на пути потоков товаров и инвестиций.

Историю современной глобализации следует писать чернилами двух цветов: одним обозначать научно-технический прогресс, а другим - государственную политику. Как уже говорилось, даже первоначальное неприятие глобализации бедными странами устойчиво сменяется все большим ее признанием.

Правда, тут стоит обратить внимание на обстоятельство, которое не может не вызывать беспокойства: правительства способны не только содействовать глобализации, но и повернуть ее вспять. Этот факт нельзя упускать из виду. Ведь в свое время глобализация оказалась прервана почти на полвека из-за принятия в США в 1934 году печально известного закона Смута-Хоули, что стало сигналом к возведению всеми государствами новых торговых барьеров. Спад международной торговли и инвестиций после Первой мировой войны продолжился в период Великой депрессии вплоть до Второй мировой войны. Во-вторых, появление новых информационных технологий привело к созданию такой среды, в которой движение услуг и капиталов происходит на несколько порядков быстрее.

Стремительный отток огромных массивов капитала из Восточной Азии в течение менее чем недели в 1998 году, его бегство из Мексики в ноябре 1994 года, а также многие другие случаи быстрого оттока значительных объемов средств вызвали серьезные проблемы для государственной политики.

Слабые страны с еще лишь формирующейся экономикой, но тем не менее стремящиеся (или вынужденные) включиться в процесс финансовой глобализации, страдают больше всего. [9] Заключение.

Наиболее важными формами проявления глобализации сегодня выступают: 1) развитие мирового производства; 2) интернационализация мирового обмена, в том числе тор говли и финансовых потоков; 3) углубление международного разделения труда; 4) развитие новых связей между странами и их группировка ми, важнейшие из которых носят интеграционный характер. Еще в середине XIX в. в мире преобладало местное производство, когда свыше 90% использовавшихся на предприятиях сырых материалов, топлива и полуфабрикатов привозилось из соседних районов, удаленных от места потребления не более чем на 150— 200 км. А сегодня производство имеет международные масштабы.

Только на 63 тыс. транснациональных предприятий, а также на 690 тыс. их филиалов и других предприятиях, связанных с транснациональными корпорациями (ТНК), активы превышают 10—11 трлн долл., что составляет 33% валового мирового продукта.

Деятельность транснациональных корпораций постоянно расширяется. В каждой отрасли хозяйства сегодня существует всего несколько компаний, способных удовлетворить подавляющую часть потребностей населения земного шара в товарах и услугах. Они концентрируют 33% производственных фондов частного сектора в мире и около 40% общего объема производства развитых стран. Как отмечалось в докладе Комиссии ООН по ТНК еще в 1994 г., «международное производство стало главной структурной характеристикой мировой экономики». В 2000 г. в докладе Французского института международных отношений о положении мировой экономической системы и стратегии подчеркивалось, что рост глобализации обусловливает все большее значение международного экономического сотрудничества.

Показателем растущей глобализации экономики служит также активность в сфере международной торговли. По приблизительной оценке, в середине XIX в. объем мирового товарооборота составлял примерно 15 млрд долл. (по курсу доллара на начало 90-х годов XX в.). По данным ООН, в 1993 г. он достиг7 Зб8 795 млн долл. А в начале XXI в. мировой товарооборот превысил 14 трлн долл. (это почти в 1000 раз выше показателей середины XIX в.). Увеличение роли международной торговли отражается на росте экспортной квоты, т.е. на отношении стоимости экспорта к объему ВВП. По отношению к мировому ВВП этот показатель изменился с 10,9% в 1970 г. до 14,0% в 1990 г. (в развитых странах—с 12,3%до 17,8%) и сегодня составляет 20—25%. В настоящее время достигнут такой уровень международного разделения труда, что практически не осталось страны, хозяйственная жизнь которой была бы изолирована от внешнего мира, а экономические процессы ограничились бы пределами национального государства.

Внешняя торговля из относительно изолированного сектора экономики, компенсирующего импортом нехватку отдельных видов ресурсов и товаров, превратилась в необходимый элемент хозяйственной жизни.

Нередко она оказывает влияние на все основные хозяйственные процессы, включая динамику производства, ускорение технического развития и повышение экономической эффективности.

Сегодня вывоз капитала несколько сократился по сравнению с зарубежными капиталовложениями в начале XX в., но темпы роста этого процесса резко увеличились. Это ярко иллюстрирует динамика прямых инвестиций: к концу 1985 г. накопленная их сумма составляла 712,5 млрд долл., а в начале XXI в. — около 4,5 трлн долл.

Основными экспортерами и импортерами капиталов являются наиболее крупные развитые страны.

Иностранный капитал стал важной составной частью экономики многих государств. Доля предприятий, контролируемых иностранным капиталом, в общем объеме производства обрабатывающей промышленности в Канаде, Австралии и ЮАР превышает 33%, а в ведущих западноевропейских странах составляет 21—28%. Даже в США (при их гигантском внутреннем рынке) уже к середине 80-х годов XX в. иностранные компании контролировали не менее 10% промышленного производства страны, а в настоящее время их доля, очевидно, составляет 13—14%. Каждая крупная развитая страна имеет за границей как бы «вторую экономику». На заводах, принадлежащих американским компаниям за пределами США, работают более 6 млн человек, на предприятиях, контролируемых германским капиталом, — 3 млн человек, французским — более 2,4 млн человек. По мнению западных экспертов, глобализация экономики наиболее интенсивно развивается в сфере финансовых отношений.

Финансовая глобализация проявляется в гигантском росте международных финансовых потоков, бурном развитии рынков II финансовых инструментов, По данным базельского Банка международных расчетов, общий объем международных кредитов, выданных банками развитых стран, уже давно составляет примерно 33% их активов и 50% биржевой капитализации.

Другим показателем может служить объем покупки-продажи валюты.

Ежедневно лишь в 26 основных мировых центрах таких операций совершается на 1,7 трлн долл.

Заключаемые в ходе операций сделки в 60 раз превышают объем финансовых операций, связанных с международной торговлей товарами и услугами.

Наряду с традиционными финансовыми рынками, функционирующими под контролем национальных государственных органов, появляются еврорынки — международные рынки, где действует только закон спроса и предложения. Объем операций с еврооблигациями и евроакциями на этих рынках превышает многие триллионы долларов.

Объективное развитие международных экономических связей приводит к росту объединительных, интеграционных процессов.

Интеграцию называют высшей формой интернационализации производства и обмена.

Теоретически все это так, поскольку интеграция предполагает создание вместо нескольких прежде независимых экономических агентов их экономического союза, вплоть до возникновения единого образования. Но на практике положение значительно сложнее.

Процесс интеграции проходит разные этапы.

Однако до полного объединения участников союза дело пока не доходило ни разу.

Сегодня интеграция (а существует уже несколько десятков экономических объединений) имеет главным образом региональный характер; от создания разных форм торговых союзов, от объединений в рамках отдельных секторов и отраслей — к формированию регионального экономического союза.

Наибольшее развитие экономическая интеграция получила в Западной, Центральной и Восточной Европе.

Список используемой литературы. 1. Борко Ю.А. Россия и Европейский союз: Текущие проблемы и перспективы сотрудничества. М., 2002 2. Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество: Природа, противоречия, перспективы. М., 2003 3. Кочетков Г.Б., Супян В.Б. Корпорация.